Вторая беседа — о промысле.
Мы поговорим о том, как через сюжет в литературе раскрывается понимание Божьей воли. Один из самых ярких примеров промысла — пушкинская «Метель»: случайная встреча, которая не могла произойти, но всё же произошла. То же мы видим и в «Войне и мире»: князь Андрей оказывается в обозе раненых именно у Ростовых — невероятное совпадение, которое тем не менее случилось.
Когда мы оглядываемся на собственную жизнь, перед нами возникает цепь событий, кажущихся случайными, но в итоге складывающихся в удивительную мозаику, где каждый камешек занимает единственно возможное место. Стоит подвинуть хотя бы один — и нарушатся гармония и красота замысла. В христианской традиции такая последовательность «случайностей» называется Божьим промыслом.
Но есть и противоположная позиция — то, что можно назвать «антипромыслом». Её мы находим у В. В. Набокова: у него всё случайно, ничто не совпадает, события происходят беспричинно и бесцельно. Его мир — это пространство, лишённое высшего порядка, где линия судьбы никогда не складывается в узор.
И, наконец, «Доктор Живаго» Б. Л. Пастернака — произведение, в котором мотив промысла перестаёт быть просто сюжетным приёмом и становится самим содержанием. Там есть знаменитый эпизод, где ничего не происходит: участники сцены ещё не знакомы и никогда не узнают друг друга; кроме автора, никто не догадывается, что судьба свела их в одной точке. Это промысел в чистом виде — символ единства жизней в Божьем замысле, о котором сами герои не имеют ни малейшего представления.
В этом отношении «Доктор Живаго» уникален: он показывает промысел не на уровне литературной условности, а на том уровне, на котором он существует в самой жизни.